Преемственность и перемены: диалектика

Резюме: При отходе Назарбаева от текущих дел для него и его ближайшего круга приоритетом является сохранение преемственности, а для общества и значительной части элиты – открытие новых возможностей. Теоретически это не исключает друг друга, но практически сложно совместить.

Уход Нурсултана Назарбаева с поста президента стал событием неординарным. Вся история независимого Казахстана связана с его именем, и добровольная отставка человека подобной значимости для государства – событие неординарное. Всех, естественно, интересует, как пройдет транзит власти и что будет дальше. Тем более что казахстанская модель перехода может стать образцом и для других схожих систем, если все пройдет гладко.

Все нынешнее десятилетие у Назарбаева оставались две стратегические возможности.

Первая: занимать президентский пост, сохраняя вовлеченность в решение текущих государственных дел (в 2007 г. в Конституцию были внесены изменения, делающие исключение для Назарбаева как первого президента из общего правила о двух президентских сроках, и он получил право избираться неограниченное количество раз).

Вторая: задействовать «вариант Дэн Сяопина», то есть уйти с высшего поста и дистанцироваться от оперативного управления, но сохранить за собой властные рычаги для блокирования стратегических решений, идущих вразрез с его волей (в 2010 г. был законодательно оформлен статус «Лидера нации»).

Имея эти два варианта, Назарбаев делал выбор в пользу президентского поста и вовлеченности в текущее управление. С 2010 г. он два раза выигрывал президентские выборы (в 2011-м и 2015-м), менял правительства (за это время в Казахстане сменилось четыре премьер-министра), анонсировал большие государственные планы, утверждал программы развития и тому подобное. 

Все говорило в пользу того, что «вариант Дэн Сяопина» рассматривается как «план Б». Но вот на какой случай и при каких обстоятельствах он должен был быть задействован – неясность сохранялась.

В первой половине 2018 г. реформирован Совет безопасности: повысили его статус (он стал координирующим конституционным органом, а не консультативно-совещательным, как раньше) и существенно расширили полномочия. А главное – Назарбаев стал пожизненным главой Совбеза. 

В июне 2018 г. Касым-Жомарт Токаев высказал в интервью «Би-Би-Си» «личное мнение», что Назарбаев не будет участвовать в президентских выборах 2020 года. 

Чуть позже Токаев пояснил казахстанским СМИ: «Независимо от того, примет ли участие президент в следующих выборах – не примет участия, последнее слово по вопросам внутренней и внешней политики будет принадлежать ему; это определено законом, он был и остается Лидером нации». 

Итак, первая половина 2018 г. может однозначно пониматься как практическая подготовка к «плану Б», он же «вариант Дэн Сяопина».

Но как сегодня трактовать конституционную реформу 2017 г., когда некоторые полномочия были переданы от президента парламенту? Тогда же поправили законодательство о выборах президента, а именно – ужесточили фильтры для участия в выборах (были введены нормы, что кандидаты должны иметь не менее пяти лет опыта работы на государственной службе и выдвигаться от партийной или общественной организации). Нельзя сказать, что такое было вероятно ранее, но после этих поправок появление в президентской гонке независимого оппозиционного кандидата становилось совсем невозможным. Что это было? «Разгружали» ли пост президента от части полномочий и дополнительно ограждали его от конкурентов, чтобы сделать возможным дальнейшее исполнение обязанностей Назарбаевым или это был старт переходу к «варианту Дэн Сяопина»?

Обстоятельства для подготовки «плана Б», видимо, наступили в последние два года. Но когда именно в этот период и что это за обстоятельства – информация не публичная.

Насколько можно судить, казахстанские власти хорошо подготовились к переходному периоду. Создан целый ряд формальных законодательных и неформальных политических «предохранителей», которые должны обеспечить стабильность функционирования госаппарата при отходе Назарбаева от текущих государственных дел.

Но в связи с этим возникает следующая проблема. Основная задача «плана Б» – преемственность (поэтому и проводятся сравнения с Дэн Сяопином). Но как это совместить с запросом на перемены? В казахстанском обществе и элите накопилось множество противоречий, что создает атмосферу ожидания изменений. Это запрос не на какие-то определенные перемены (на конкретную политическую, социальную или экономическую программу), а на возможность поставить и решить свои проблемы совершенно разного характера. Такое настроение есть в обществе. Существует оно и в элите, хотя здесь приглушается как необходимостью демонстрировать лояльность, так и некоторым страхом перед переменами.

При отходе Назарбаева от текущих государственных дел для него и его ближайшего круга приоритетом является сохранение преемственности, а для общества и значительной части элиты – открытие новых возможностей. Теоретически это не взаимоисключающие приоритеты, но практически их сложно совместить.

Это общая проблема для всего региона Центральной Азии. Если оставить в стороне президента Таджикистана Эмомали Рахмона (который пришел к власти в период гражданской войны и чей случай остается в силу этого уникальным), во всех остальных странах региона первое лицо государства уже менялось. Два раза – в Киргизии, в ходе уличных протестов при участии части элиты, и в этих случаях вопрос о преемственности, естественно, не стоял. Но в остальных трех случаях к власти приходили преемники. И каждый раз казавшийся ранее абсолютно лояльным преемник затевал серьезные перемены, проводил кадровые перетасовки, если не чистки, отодвигая от власти соратников бывшего президента (что Сапармурата Ниязова и Ислама Каримова в Туркмении и Узбекистане, что Алмазбека Атамбаева в Киргизии).

Дело в данном случае не в том, что Казахстан лучше подготовлен к операции «преемник», а потому сможет ее провести, не допустив – в отличие от Туркмении, Узбекистана и Киргизии – явных внутриэлитных противоречий. 

Обратим внимание, что в Туркмении, Узбекистане и Киргизии новые президенты не только перестраивали под себя внутриэлитный баланс, но и выдвигали политические, экономические и социальные инициативы, которые шли вразрез с курсом их предшественников. Они были вынуждены это делать именно из-за накопившегося запроса перемен.

Даже в отсутствии полноценных конкурентных выборов необходимо, чтобы первое лицо принималось обществом. Те механизмы легитимации, которыми могли воспользоваться первые президенты, недоступны их преемникам. Они должны чем-то привлечь массы, дать надежду на лучшее. Так случилось в Туркмении, где после «эпохи золотого века» (последняя официальная идеологическая конструкция Ниязова) Гурбангулы Бердымухамедов объявил «эпоху возрождения». Так было и в Узбекистане, где бывший при Каримове 18 лет премьер-министром Шавкат Мирзиёев инициировал экономические и административные реформы, которые заметно расходятся с прежним курсом.

В странах Центральной Азии глава государства частично разрешает, а частично отодвигает в сторону постоянно и неизбежно возникающие противоречия в элите и в обществе, компенсируя отсутствие решений ужесточением режима. Это ведет к накоплению противоречий, которые для стороннего наблюдателя в значительной степени незаметны, но хорошо известны верхушке страны. При смене первого лица существенные реформы затеваются самими представителями элиты. Это делает небеспочвенными подозрения, что лояльность элит первому лицу государства носит во многом показной характер и в ее рядах постоянно гнездится крамола. Кроме этого, длительное пребывание у власти, даже без существенных эксцессов, может свидетельствовать не о стабильности, базирующейся на прочных основаниях, а наоборот, – о накопившихся внутренних противоречиях.

Впрочем, пример относительно бесконфликтной преемственности на постсоветском пространстве тоже есть. Это Азербайджан с опытом передачи власти по семейной линии, когда сохраняются основные параметры политической и экономической системы. Правда, на своих первых президентских выборах в 2003 г. Ильхам Алиев столкнулся с серьезными уличными беспорядками, а в следующие годы перестраивал под себя внутриэлитный баланс (накал борьбы можно оценить, вспомнив хотя бы объявление в 2005 г. о предотвращении попытки госпереворота с арестом целого ряда бывших высокопоставленных чиновников).

Опыт Казахстана будет уникальным. Скорее всего, он избежит рисков, связанных с отходом Назарбаева от текущего управления. Однако обозначенная ранее проблема сочетания преемственности с запросом на перемены все равно останется. Для ее разрешения понадобятся нетривиальные государственные способности.

Данный комментарий написан по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай».